своего молодого келейника помогать новому наместнику. Он умел устраивать приемы, встречи, делать все красиво и со вкусом.
Начинал Костя церковное служение на Антиохийском подворье у архимандрита Нифонта, этом островке церковной свободы в Москве. Там было много молодежи. Не заставляли записывать данные с крестин и венчаний. Органы не решались открыто контролировать зарубежное подворье. Зосима, Никон и многие другие первую практику обрели под меньшиковой башней. Когда восстанавливали Данилов, Костя принимал участие
в работах, моя супруга помнит его с лопатой и тачкой.
Что-то у него не сложилось с личным и склонило к монастырскому жительству. Келья старшего келейника была сразу слева от входа в дом наместника, поэтому я частенько заходил к нему. Кажется без благословения он не мог принимать у себя посетителей, но какое благословение, когда ты молодой, общительный, а в жизни столько интересного. Комната была заполнена старинными книгами, иконами, на стенах, полках картины, офорты, акварели, в углу старый докторский саквояж для треб. Красивые вещи раздаривались друзьям, их место занимали новые. Масса знакомств с писателями, художниками, посещение выставок, всякие встречи заполняли его досуг. Он увлеченно рассказывал о своих друзьях из мира искусства, к некоторым приглашал съездить вместе. Офортистка Ольга Владимировна с его легкой руки стала другом нашей семьи, мои родители особенно ее полюбили, ездили в мастерскую на Покровку, приглашали в гости. До сих пор любуюсь подаренными офортами из ее питерской, даниловской и каргопольской коллекций.
Вскоре после иерейской хиротонии Никона назначили старшим по патриаршей резиденции в Даниловом.
Патриарх Алексий редко посещал это место и жизнь Никона стала еще свободней. Он взял к себе в сожительницы крысу. Крыса любила отца хранителя, спала в его кровати, часто сидела у него на плече и что-то шептала в ухо.
Иногда она убегала из кельи и бегала по резиденции, как-то даже повстречалась с патриархом. Благодаря Никону я тогда осмотрел все комнаты этого дворца.
Однажды мы с ним поехали на праздник в Оптину и на обратном пути под Шамородино он, увидев на дороге
знакомую девушку, художника-реставратора, попросил остановить машину и познакомил меня с будущей супругой.
Интересная фраза досталась от него мне в наследство. Освящали квартиру моим родителям, сидели за столом, было хорошо. Когда прощались очень его благодарили и услышали шутку:
- С тех пор как шумеры придумали деньги вопрос о благодарности решился навсегда.
Надо сказать посмеялись, но не поняли. Так и не отблагодарили.
Теперь сам так шучу порой.
