- Батюшка, тут просительница, говорит с Донбасса, двое детей.
- Да, я ее заметил, как ты думаешь, врет?
- Похоже на то, что благословите?
- После родительской там много чего осталось, дай чего-нибудь, отделаемся каноном.- отвернулся священник, все еще переживавший неудачную проповедь.
Эта притча о страшном суде из года в год мучила проповедника своей ясностью: ни слова о догматах, вере, заповедях, только о доброте. Сегодня впервые во время службы ему открылось, что по настоящему милосердный просто не сможет не исполнять заповеди и не сможет не принять Христа. Озарившись этой мыслью, батюшка попытался озвучить ее, но с уст как карканье слетали только выкрики: мы должны, мы призваны. Было чувство, что он зарывает назад только что найденный клад.
На молебне эта неприятная, цыганистого вида женщина, подошла вплотную к служащему отцу и прямо во время запевов стала рассказывать о своих бедах, поминая разбитый дом, голодных детей и показывая перебинтованную руку.
- Идите к старосте, она вам поможет, я ей уже все сказал.- прервал причитания вымогательницы священник.
Молебен тек, иерей служил, а мысль все вертелась вокруг воскресного чтения.
Я был голоден и не накормили меня, жаждал и не напоили меня- звучали слова Христовы в голове. Бах! Вдруг взорвалось в груди. Оглянувшись растерянно к выходу, настоятель увидел старосту, отдающую просительнице сумку с выделявшимся в ней большим пакетом муки. Заметив взгляд, помощница подошла к настоятелю.
- Знаешь, я тут подумал, евангелие сегодня такое, и тетка эта, дай ей денег немного.
По дороге домой он все думал и думал: что я сделал? Долг исполнил? Или не мог по другому?
